Как задерживали и арестовывали за поездку в сторону дачи Ткачева

История с предновогодним задержанием, последующим арестом и встречей "Нового 1937 года" в камерах Туапсинского спецприемника четверых краснодарских экологических активистов, только за то, что они намеревались провести общественную инспекцию незаконно установленного ограждения вокруг дачи кубанского губернатора  Александра Ткачева в Голубой бухте, уже широко известна. Публикуем в дополнение заметки одной из арестованных активисток Анны Михайловой, написанные в её Живом журнале после выхода на свободу.

“А начиналось всё весьма мило: мы хотели приехать к пресловутой даче Ткачёва, посмотреть, как поживает забор и снять небольшое видео о том, где стояли свидетели обвинения - а именно, свидетель Чёрный, который вечером в ноябре в сумерках сквозь деревья в лесу разглядел зубы Сурена Газаряна и лоб Жени Витишко, предварительно за три минуты взобравшись на вершину горы с собакой, которая не лаяла.

Мы не намеревались даже прикасаться к хрупкому и ценному забору - о чём, собственно, и сообщили всем заранее, в том числе, представителям администрации, чтобы они не нервничали зря.

Мы выехали на машине днём 29 декабря в сторону дачи. Около трёх часов машину остановили на Джубгинском посту. Остановили намеренно, нас уже явно ждали - три гаишника и некто в штатском. Сняли номера. Волокита с номерами обещала затянуться надолго, и мы вчетвером - с Валей и Таней Борисовыми, и с Лёшей Мандригеля, решили вызвать такси и добраться до места самостоятельно.

Ждали минут десять, когда с лихим разворотом через сплошную к нам подъехала полицейская машина, а следом за ней ещё две. Я моментально почувствовала себя героиней американческого боевика.

Первый же сотрудник, выбравшийся из автомобиля, бодро скомандовал: "Так, по двое в машину садимся. Вы первые" - и указал на сестёр Борисовых.

Мы, разумеется, потребовали представиться и объяснить. Представились, отобрали паспорта и объяснили: "Нам ориентировка поступила".

Попросили ознакомиться с ориентировкой. На что доблестный сотрудник полиции ответил: "Так вы отказываетесь сесть в машину? Это неповиновение, ст. 19.3".

В Джубгинском отделении полиции сразу отобрали телефоны, фотоаппараты и планшет. Заявили, что право звонка адвокату нами уже использовано: "У вас было время". Оксана, полицейский-кинолог Джубгинского отделения, клятвенно пообещала вернуть технику после проверки: "Ну вы что, не верите мне?". Унесла куда-то. Через полчаса вернулась и сообщила, что "А вот теперь будем изымать, позовите понятых". Понятые - две дамы с маленькими детьми - с Оксаной обнимались и что-то улыбчиво шептали ей на ухо. Оксана предложила им подписать пустые протоколы со словами: "А мы потом допишем, ничего страшного". Потом предложила нам подписать пустые протоколы изъятия вещей, зачем-то сказав, что это "О том, что у вас нет при себе наркотиков". На наши просьбы сначала вписать изъятые вещи, а потом расписаться, Оксана отреагировала воплем заправской полицейской сирены: "У меня трёхмесячный ребёнок дома, а вы...!!!" (возьму на заметку: продолжительные женские вопли в режиме ультразвука лишают воли. надо будет применять.) "Так вы отказываетесь подписывать протокол?" - спросил один из сотрудников. Отказались.

После нас самолично обыскивала Оксана. Подробно и старательно. При этом повторяя, что "У меня дома трёхлетний ребёнок!!!". (как малыш успел так быстро вырасти, я не знаю. "Растишка", наверное.)

Нервы кинолога Оксаны сдали совсем, когда Таня попросила прочесть протокол, перед тем, как подписывать. Оксана крикнула: "Да идите вы все в жопу!!!" - и убежала. Ни протокола задержания, ни изъятия вещей мы так и не получили.

Потом мы с Валей и Таней, ожидая, когда оформят Лёшу, ходили кругом, заложив руки за спину, и пели "Скованные одной цепью", чем изрядно веселили конвой.

После проверки на трезвость, уже в Туапсинскои отделении полиции, в клетке 80см на 2,5м, сидя на узкой скамье и стараясь не ступать в лужи мочи на полу, оставшиеся от предыдущих заключённых, мы опять пели эту песню. И многие другие. Таня кашляла - простудилась на сквозняке, прямо над нашей клеткой было окно. У Вали ночью случился приступ удушья - аллергия. Вызывали скорую.

Мёрзли, кутались в принесённые сподвижниками куртки и пели песни. Из соседней клетки нам подпевал Мандригеля, а в качестве музыкального сопровождения мелодично храпел очень нетрезвый человек из третьей клетки. Его, по рассказам полицейских, нашли под лавочкой на центральной улице Туапсе, и все его знают - не впервые там ночует.

Ближе к утру добрейший дежурный принёс нам чаю - сам предложил, а потом пустил согреться в тёплом кабинете у батареи. Спасибо ему огромное. Это замечательно - встретить Человека там, где совсем не ожидаешь.

Потом был суд. Нас с Лёшей Мандригеля судила Галина Леонтьевна Авджи, которая рассматривала дело о заборе Ткачёва и присудила Витишко и Газаряну три года условного заключения, основываясь на показаниях свидетеля Чёрного и истерическом желании Александра Николаевича. Авджи улыбалась, когда узнала нас, и хихикала, когда закончила зачитывать наше решение и отправила нас отмечать праздник в тюрьме. Совершенно ясно, что трое суток - это такое изощрённое издевательство, чтобы мы как раз праздник в камере провели.

Далее мы надеялись, что девочек отпустят: мы-то хоть взрослые, но их-то за что? Оказалось, что совсем они сволочи - люди, которые трясутся над своими глупыми заборами, и те, кто молчит в тряпочку, испугавшись за рабочее место. "Равнодушие убивает не хуже пули..."

Захожу в камеру. Пятна плесени на стенах, затхлый запах подземелья смешивается с вонью нечистот в параше. На всё помещение - подиум, где едва помещаются четыре узких грязных матраца. Один из них Валя застилает влажной простынёй. Из соседних камер доносятся радостные вопли заключённых, повествующие о наших моральных качествах. Из окна двери напротив на нас смотрит колоритный персонаж с сиреневым фингалом: "Как вас зовут, зайки?"

Колоритный персонаж Медведь, как мы узнали позже, разносит еду и моет полы в коридоре, в связи с чем он почти весь день свободно передвигается. За двое суток в нашем окне эта рожа с фингалом появилась раз триста. Периодически он пытался выклянчить что-нибудь из еды или имущества, рыская здоровым глазом по камере.

Полицейские спецприёмника вели себя почти мирно, однако, выводить на прогулку категорически отказались, сославшись на отсутствие места. Был бунт: вечером 31 декабря мы требовали законной прогулки и стучали в дверь камеры. Через час сотрудники вызвали прокурора Пилипенко (который, кстати, выступал обвинителем по делу о Заборе), и прокурор удовлетворил нашу жалобу: нас выпустили погулять перед дверью спецприёмника. По одной, под надзором двух сотрудников. Оказывается, мы особо опасные =)

После прогулки готовились к празднику, украсили камеру плакатом "С Новым 1937 годом". Потом, уже около одиннадцати вечера, мы обнаружили в камере вшей. И до полуночи ловили паразитов, чтобы приложить как доказательство к жалобе. Под бой курантов и "С НОВЫМ ГОДОМ, БЛЯ!!" из соседней камеры мы поделили мандаринку, и, решив считать условным шампанским, загадали желания.

Утром первого января был шмон. Перевернули матрацы, вытряхнули вещи. Заключённые обвинили в этом "экологов, тварей" и обещали много радостей, когда встретят нас на воле.

Не всё было столь печально. Мы много смеялись. (На самом деле, вариантов там два - либо смеяться, либо плакать). Девочки Валя и Таня - молодцы, героично справились со всеми трудностями. Завидую их выдержке. Лёша молодец - поддерживал и защищал, по возможности, от нападок арестантов. А ещё голодал и отказывался принимать от нас даже мандарины.

И нас встретили очень хорошие люди. Спасибо всем за поддержку!

И свободу Евгению #Витишко, в конце-то концов!"