Помнится, в 90-х годах во время работы на Байкале мы интересовались положением дел с популяцией омуля. Уж очень вкусной была рыбка и очень трагична её судьба. О том, что происходит сейчас, пишет улан-удинский выпуск МК.

Сказка о рыбаке и рыбке

http://ulan.mk.ru/interview/2014/02/19/986778-skazka-o-ryibake-i-ryibke....

По данным научных сотрудников Госрыбцентра, на протяжении последних трех лет на Байкале наблюдается устойчивая тенденция к снижению нерестового стада омуля.

фото: russianstock.ru

 

Если, к примеру, в 2011 году численность учтенного производителя, заходящего на нерест в Верхнюю Ангару, снизилась на 30 процентов, то в 2012 году уже на 50 процентов. В 2013 году стадо нерестового омуля сократилось еще на четверть. Такая же ситуация наблюдается практически по всем нерестовым рекам Байкала.

О том, насколько оправданы опасения, что омуль исчезнет из озера-моря, и если да, то какую роль в этом сыграют рыбаки, «МК» беседует с экспертом, директором ФГБУ «Заповедное Подлеморье» Михаилом Овдиным.

— Михаил Евгеньевич, что происходит с омулем?

— Проблема традиционного природопользования для жителей прибрежных районов Бурятии уже много раз поднималась в СМИ. В то же время вопрос уменьшения количества омуля, как основного промыслового вида, не только не освещается, но, на мой взгляд, умышленно замалчивается.

— А есть такая проблема?

— Сейчас в Улан-Удэ стоимость омуля достигает 300 рублей за килограмм, цена, сопоставимая с килограммом мяса. Малообеспеченные люди не могут позволить купить себе омуль, для них он стал таким же деликатесом, как осетровая икра. Так вот, снижение рыбных запасов подтверждается в первую очередь снижением уловов рыболовецких бригад, о чем они сами же постоянно и говорят. Но в официальной статистике пока вроде бы все хорошо.

— Почему?

— Владельцы рыбодобывающих предприятий часто просто скупают браконьерскую рыбу под невыловленные квоты, и реализуют ее под прикрытием своих документов. При этом не нужно нести затраты на заработную плату рыбаков, закупку и содержание орудий лова, специализированного транспорта. Удобно и выгодно. Вообще рыбаков на Байкале можно разделить на две основных категории. Первая – рыбаки-«старожилы» – это люди, которые занимаются рыболовством на протяжении уже нескольких поколений. Они трудоустроены в рыболовецких предприятиях, имеют официальные документы на промысел, большинство из них понимает, что время бесконтрольного вылова и получения быстрой прибыли уходит и браконьерство в самое ближайшее время может оставить их без работы. Вторая категория – люди новой формации, сезонники или, как их называют, «сезонщики». Они воспринимают рыбалку как сезонный приработок.

— Сколько таких сезонов?

— Как и для многих промысловых пород рыб для омуля характерны миграции. В Баргузинском и Чивыркуйском заливах есть два основных периода лова — с начала таяния льда и по 10 июля (так называемая «ледянка»), когда омуль в большом количестве выходит на мелководья. И другой период — «перволедка», когда по первому льду идет ловля сетями на больших (до 150-200 метров) глубинах. Именно в эти периоды вылавливается основное количество рыбы браконьерами. Люди, имея официальную работу, уходят в неоплачиваемые отпуска, готовятся, заранее подготавливая сети и транспорт, в надежде «заколотить легкие деньги». Нужно отметить, что до тяжелых 90-х годов глубинные сети не применялись, рыбу ловили на средних и малых глубинах. Омуль, откатываясь на зимовальные ямы, лучше сохранялся, и каждый апрель радовал рыбаков-любителей своими подходами к берегу. Однако на протяжении последних 5 лет люди уже не делают такие «камчатки» (?) для рыбалки на омуля в Баргузинском заливе, хотя до этого сидели на льду сотнями.

— И с чем это связано?

— Наверняка не со снижением количества любителей «бармашовой уды».

«Сезонщики» не заинтересованы в сохранении рыбы, они не думают о завтрашнем дне, и стараются выжать из Байкала максимум прибыли при минимальных вложениях. Купив в кредит лодки, моторы, сети, они готовы сутками бороздить озеро в поисках косяков рыбы.

— Ну, а если рыбы не станет?

— Они вернутся на постоянные места работы. А море останется пустым и безрыбным.

— !

— Самое страшное в этой проблеме не то, что люди не боятся уголовной ответственности, а то, что никто почему-то всерьез не задумывается, что завтра действительно рыбы может не стать. От проблемы отмахиваются как от назойливых комаров. В июньские дни «ледянки» вечером напротив поселка Усть-Баргузин можно насчитать до 50 лодок одновременно, гул моторов не стихает всю ночь. Причем у большей части людей нет никаких разрешений. А ведь именно для них рыбалка не способ добывания средств к существованию, что мы называем «традиционным природопользованием», а метод зарабатывания быстрых и дополнительных денег. Именно такое бе-зоглядное браконьерство и есть главная опасность для Байкала.

— Но рыбу надо еще продать…

— Естественно, что рыбу нужно сбывать, желательно по нормальной цене, и главными пособниками в этом, как уже указывалось ранее, являются сами рыбопромышленники, хотя и нелегальных скупщиков тоже хватает. Закрыв незаконные пункты приема рыбы, особенно летом, когда остро встает вопрос хранения, можно значительно снизить воздействие незаконной добычи на состояние рыбных запасов.

— Насколько я знаю, многие проблемы снижения рыбных запасов объясняют ростом численности баклана и нерпы.

— Для живущих в Усть-Баргузине, Курбулике главным синонимом к слову «птица» стало слово «баклан», а тема баклана — предметом дискуссий и споров среди рыбодобытчиков, экологов и некоторых чиновников, которым, видимо, хочется заработать на ней политические очки в борьбе за электорат. Очень интересно наблюдать, когда представители власти, надзорных органов и науки обсуждают проблему баклана, но при этом молчат про проблему браконьерства.

— Почему?

— Попытаюсь осветить ситуацию и выразить свою, может быть, и непопулярную позицию по теме баклана. Напомню, что эта птица десятилетия не встречалась на Байкале, и с 2004 года баклан вновь стал размножаться и быстро наращивать численность в Чивыркуйском заливе, Малом Море, да и по всему Байкальскому региону. Большой баклан до недавнего времени был даже занесен в Красную Книгу Бурятии и Иркутской области как исчезнувший вид. Вероятные причины исчезновения баклана на Байкале к середине прошлого века – это планомерная работа по истреблению вида человеком, другая возможная причина – изменения в экосистеме, условиях обитания, общее сокращение численности вида в результате преследования в соседних регионах. Наиболее очевидная причина возвращения вида на Байкал – многолетние засухи в районе северной Монголии, на юге Забайкальского края, Амурской области, в результате которых, например, сильно пересохли Торейские озера на территории Даурского заповедника, где существовали тысячные колонии большого баклана. Птицы были вынуждены искать новое подходящее пристанище, и нашли его в пределах нашего региона и в Чивыркуйском заливе в частности.

Рыбопромысловики и некоторые ученые призывают начать регулирование численности вида в Чивыркуе, мотивируя это тем, что рыбы становится все меньше именно из-за баклана. Многие известные орнитологи и другие ученые утверждают, что птица, испокон веков обитавшая в здешних краях, является естественной частью экосистемы, звеном пищевой цепи. Да, баклан часто ворует из сетей уже пойманную рыбу, рыбакам есть на что досадовать.

— И кто прав?

— Если и в самом деле рыбные запасы озера Байкал подорваны, не итог ли это превышений допустимого улова в результате «ударного капиталистического труда», браконьерства, социального неблагополучия, неудачных административных реформ природоохранных конт-ролирующих организаций, и надо что-то делать? Если же с рыбой все или почти все в порядке, то зачем, обращаясь во все инстанции, искать «баклана отпущения», и требовать расплаты в виде его «регулирования»? Но нам ли заглядывать в рот каждой «божьей твари» и жаловаться на то, сколько она скушала, в упор не замечая собственных «грехов».

Байкал это не рыборазводный водоем и не чья-то частная собственность, как, наверное, некоторые считают, это самодостаточная экосистема, благополучно развивавшаяся миллионы лет до нас, и, без сомнения, будет развиваться миллионы лет и дальше, с нами или без нас. Регуляция численности большого баклана актуальна и может быть оправдана только на рыборазводных прудах и предприятиях, где в разведение рыбы вкладываются деньги, в случае байкальской экосистемы вопрос неоднозначный и, как минимум, требующий проработки и серьезных исследований.

— А что касается нерпы? Ведь ее тоже «записали» во враги байкальскому омулю?

— Нерпа заходила и будет заходить в Чивыркуйский и Баргузинский заливы вслед за косяками рыбы, которую она «ловит» преимущественно только в орудиях лова (сетях и ставных неводах). В обычных условиях сиг, омуль и хариус для нее очень труднодоступны. Поэтому основным кормом является голомянка. Не будет сетей в заливе — не будет и нерпы. А так ее всю не переловишь, все равно будут рвать сети и есть пойманную в орудия лова рыбу, даже если этих нерп останется в заливе 20-30 особей. И еще! Знакомясь с историческими произведениями о природе «Подлеморья», описывающими природу края, ни в одном из них я не нашел слов об угрозе баклана и нерпы для популяции омуля, что тоже заставляет задуматься о постановке данной проблемы. В 1960-1980-е годы запрет на ловлю байкальского омуля уже был, не наступаем ли мы опять на старые грабли?

— Спасибо за беседу!

Фото: russianstock.ru

Записал Станислав БЕЛОБОРОДОВ